Звездоплаватели-трилогия - Страница 29


К оглавлению

29

Ракета пролетела мимо Марса, слегка коснувшись его атмосферы, точно в два часа 28 декабря, как это и было рассчитано Хепгудом, и, описав полукруг, снова миновала планету, но уже с другой стороны. Заход за заходом по сильно вытянутой спирали, каждый раз погружаясь в атмосферу всё глубже и глубже, делал Хепгуд, гася трением космическую скорость своего звездолёта. Последние круги ракета уже и не вылетала из газовой оболочки Марса. Когда скорость упала до тысячи километров в минуту, Хепгуд решил прекратить полёт. Нагревшийся корпус поднял температуру внутри корабля до пятидесяти градусов, и оба звездоплавателя чувствовали, что больше выносить такой жар они не в состоянии. Опасаясь, что он может потерять сознание и этим погубить себя и Бейсона, Хепгуд направил ракету к поверхности планеты, до которой было около пяти километров. Он рассчитывал успеть совершить посадку до захода солнца, которое в этот момент находилось уже низко над горизонтом.

— Парашют! — крикнул он Бейсону.

Наступила решающая минута. Выдержит ли парашют?

Хепгуд почувствовал резкий толчок. Над ракетой раскрылся гигантский шёлковый зонт. Скорость сразу уменьшилась. Парашют выдержал.

Обливаясь потом, до боли стиснув зубы, Хепгуд с огромным напряжением удерживал звездолёт от вертикального снижения, используя всё своё искусство пилотирования.

Когда до «земли» оставалось не более полукилометра внезапно наступила темнота. Солнце исчезло за линией горизонта, и по быстроте, с которой настала ночь, Хепгуд понял, что они находятся на марсианских «тропиках».

Приходилось садиться вслепую. Угрожала опасность угодить в одно из озёр, о глубине которых Хепгуд не имел никакого представления. Но выбора не было. Ракета быстро опускалась. Сильный удар… звон разбившегося прибора на щитке управления… испуганный крик Бейсона… и звездолёт остановился. Они были на Марсе.

Хепгуд инстинктивно посмотрел на часы. Тринадцать часов тридцать четыре минуты. Он повернулся к Бейсону.

— Запишите! — сказал он хриплым от волнения голосом. — В тринадцать часов тридцать четыре минуты по вашингтонскому времени 28 декабря 19… года американский звездолёт конструкции Чарльза Альджернона Хепгуда, под его управлением, достиг планеты Марс.

— С экипажем, состоящим из означенного Чарльза Хепгуда и корреспондента газеты «Нью-Йорк Таймс» Ральфа Бейсона, — подхватил журналист. — Но это ещё полпобеды. Надо выйти из ракеты и ступить ногой на почву планеты, чтобы закрепить за нами первенство. Русский звездолёт может явиться в любую минуту.

— Если он уже не явился, — прошептал Хепгуд, но так, чтобы Бейсон не мог его слышать.

— Скорее, Чарльз!

Журналист с лихорадочной быстротой доставал фотоаппарат.

Хепгуд знал, что он хочет делать. Они с возможной быстротой сняли со щита часы, запечатанные на Земле специальной комиссией. Циферблат, который показывал не только время, но и числа месяца, было необходимо сфотографировать вне звездолёта, чтобы привезти с собой бесспорное доказательство времени прибытия ракеты на Марс. Фотоаппарат тоже был опечатан.

Захватив с собой кислородные маски, часы, фотоаппарат и мощную магниевую лампу, оба пролезли в узкую выходную камеру звездолёта.

Когда внутренняя дверь была герметически закрыта, Хепгуд сказал:

— Выходить из ракеты на незнакомую почву в полной темноте очень неблагоразумно.

— Оставайтесь! — ответил Бейсон. — Я выйду один. Я не хочу из-за вашей трусости терять все плоды полёта.

— Открывайте! — повелительно крикнул он, видя, что Хепгуд колеблется.

Щёлкнули замки. Холодный воздух ворвался в камеру, сразу охладив их разгорячённые тела. Дверь открылась.

Первое, что бросилось в глаза Хепгуду, было знакомое созвездие Большой Медведицы, раскинувшее свой ковш низко над горизонтом. В разреженной атмосфере Марса звёзды сияли не по-земному ярко.

— Выходите! — сказал Бейсон. — По справедливости, вы имеете право первым ступить на почву планеты.

Звездолёт опустился на песчаную площадку на самом берегу небольшого озера. От двери до «земли» было больше полутора метров. Усилием воли подавив безотчётный страх, Хепгуд прыгнул. Слабое притяжение Марса сделало прыжок очень лёгким, как будто он спрыгнул со стула. Бейсон передал ему часы, лампу и аппарат и последовал за ним.

В нескольких метрах темнели заросли неведомых растений. Во мраке ночи, освещённые только светом звёзд, они казались грозно загадочными, полными нераскрытых тайн.

— Надо отойти от ракеты, чтобы она получилась на снимке! — крикнул Бейсон, и его голос сквозь кислородную маску прозвучал в разреженном воздухе как жалкий писк.

Кругом царила ничем невозмутимая тишина. Ни малейшего ветра не было в застывшем холодном воздухе. Ярким, почти не мигающим блеском сияли бесчисленные звёзды, такие же холодные, как и воздух. Низко над горизонтом голубоватым светом горела крупная звезда.

— Земля! — прошептал Хепгуд.

Они отошли шагов на десять от ракеты и остановились. Хепгуд взял часы в руки, а Бейсон, отступив ещё на два шага, высоко поднял магниевую лампу, другой рукой открыв затвор аппарата.

Ослепительная вспышка света на короткий миг озарила густые заросли, площадку, озеро, неподвижную ракету на его берегу и фигуру Хепгуда с часами на вытянутой руке. В кислородной маске, закрывавшей лицо, он казался каким-то фантастическим существом — обитателем этой чужой, неведомой планеты…

Таким до конца своей жизни суждено было Бейсону запомнить Чарльза Хепгуда!

29