Звездоплаватели-трилогия - Страница 11

— Картину, нарисованную Сергеем Александровичем, — сказал он, — можно дополнить. Все звёзды, которые вы видите вокруг, и ещё бесчисленное количество других, которых вы не видите из-за слабости человеческого зрения, являются единой звёздной системой, называемой Галактикой. Чтобы отсюда долететь до ближайшего края нашей Галактики с той скоростью, которую имеет сейчас корабль, нужно девяносто миллионов лет, а если направиться к противоположному её краю, то мы добрались бы до него только через семьсот миллионов лет непрерывного полёта. Но наша Галактика не единственная во Вселенной. В настоящее время известно свыше ста миллионов таких же Галактик, как и наша. Предполагают, что все они входят в единую систему, называемую Метагалактикой. Нет никаких оснований предполагать, что Метагалактика существует в единственном числе. Вероятно, их также бесчисленное множество.

— Помилосердствуйте, Константин Евгеньевич! — шутливо сказал Камов. — Этого более чем достаточно.

Моё воображение было подавлено словами Белопольского. Наша грандиозная экспедиция после всего услышанного показалась мне чем-то вроде небольшой прогулки.

— Смогут ли люди когда-нибудь, — сказал я, — до конца постигнуть всю необъятную Вселенную, раскрыть все её тайны?

— Никто необъятного объять не может, — сказал Пайчадзе. — Я, конечно, шучу. Смогут, Борис Николаевич! Смогут тогда, когда наука и техника будут во много раз могущественнее, чем теперь. Помните слова товарища Сталина: «Нет в мире непознаваемых вещей, а есть только вещи, ещё не познанные, которые будут раскрыты и познаны силами науки и практики» .

Снова на борту корабля наступило продолжительное молчание. Его самым неожиданным образом нарушил Белопольский. Он вдруг посмотрел на часы и, ни к кому не обращаясь, сказал:

— Сколько времени потеряно даром! Надо начинать наблюдения.

Пайчадзе посмотрел на него с искренним изумлением.

— Вы способны сейчас заняться научной работой? — спросил он.

Константин Евгеньевич даже не ответил. Он слегка пожал плечами и, неловко цепляясь за ремни, направился к телескопу. По губам Камова скользнула чуть заметная улыбка.

— Я не могу работать, — сказал Пайчадзе. — Я буду смотреть на Землю, пока она близко.

Поведение Белопольского показалось мне странным. Я сам не мог отвести глаз от планеты, на которой родился и вырос и которая, как мне теперь казалось, быстро становилась всё меньше и меньше.

Камов и Пайчадзе, подобно мне, не отходили от окна. Так прошло часа два. А Константин Евгеньевич за всё это время ни разу не отошёл от телескопа, направленного в противоположную от Земля сторону.

«Может быть, — подумал я, — этот человек острее всех нас переживает отлёт с Земли и занялся работой, чтобы заглушить тяжёлые мысли».

Верно ли я угадал причину, заставившую нашего товарища отвернуться от окна, или нет, — не знаю. Возможно, что Белопольский поступил так из-за свойственного ему педантизма, но мне невольно хотелось, чтобы моё первое предположение было правильным.

В ПУТИ

По земному счёту — 10 сентября.

Через сто двадцать часов мы достигнем Венеры. Первый этап длительного пути близок к концу. Какой далёкой и недоступной казалась эта лучезарная планета, так красиво сияющая на утреннем и вечернем небе Земли, а сейчас мы находимся уже близко от неё!

Близко!.. Очевидно, постоянное общение с астрономами приучило меня к астрономическим понятиям, если расстояние свыше пятнадцати миллионов километров кажется мне близким.

Венера находится сейчас между нами и Солнцем и обращена к нам неосвещённой стороной. Зато мы видим её на фоне солнечного диска, и оба наших астронома бесконечно ведут наблюдения, столь редко доступные на Земле.

Я закончил всю программу съёмок, порученную мне на этом участке пути. Работы было так много, что за два месяца я не нашёл свободного времени продолжить свои записи.

Все заснятые плёнки и негативы проявлены и проверены. Они ведь неповторимы. Арсен Георгиевич помог мне заполнить учётные карточки, которые я прилагаю к каждому снимку. Несмотря на огромную загруженность, этот человек всегда находит время помочь мне. Он неутомим. Долгие часы он работает в обсерватории, забывая об отдыхе.

Белопольский не отстаёт от него. Кроме астрономических работ, на Константине Евгеньевиче лежит обязанность производить одновременно с Камовым все сложнейшие расчёты пути корабля и его местонахождения на каждый день.

Хотя ещё на Земле были заранее приготовлены расчёты на всё время пути, Камов считает необходимым ежедневно, как он говорит, «определиться». Результаты вычислений сравниваются, и ещё не было случая, чтобы они разошлись между собой. В бесконечном пространстве наш корабль летит, как по невидимым рельсам.

В сутки мы пролетаем свыше двух миллионов километров; и понятно, что малейшая ошибка увела бы нас далеко в сторону от той крохотной точки, какой выглядит в этом пространстве планета Венера — «сестра Земли», почти равная ей по объёму и массе.

Камов проверяет полёт корабля через каждые двадцать четыре часа, всегда в одно и то же время. Он пользуется для этого Солнцем и звёздами. Измеряя видимые расстояния между определёнными звёздами и их положение относительно Солнца и линии полёта, он вычисляет с помощью электронно-счётной машины наше место в пространстве. Два раза он включал один из двигателей. В эти минуты мы отдыхали от нашей невесомости, так как на корабле возникала ощутимая сила тяжести, правда, очень слабая.